Крымский излом - Страница 85

С крыльца конторы МТС спускалось несколько человек, некоторых из которых я уже видел на приемах в Кремле. Во-первых, тут был уже упомянутый товарищ Берия, во-вторых, заместитель начальника генштаба, генерал-лейтенант Василевский, в-третьих, недавно назначенный командующий Крымским фронтом генерал-лейтенант Рокоссовский, в-четвертых, Нарком военно-морского флота, и временно исполняющий обязанности командующего Черноморским флотом, адмирал Кузнецов. Пятым был неизвестный мне генерал-майор с жестким, волевым лицом, одетый в пятнистую камуфлированную куртку с новенькими орденами Красной Звезды и Ленина. Наверное, это и был Бережной.

Тут я понял, что обычной мехбригадой, пусть даже и из резерва Ставки, тут и не пахнет. Со всей этой кучей никому неизвестной, и без сомнения, секретной техники, и напротив, всеми известных генералов и адмиралов, тут пахнет тайной государственного масштаба. Тут, действительно, можно загреметь под трибуна за неосторожное слово, которое, действительно, не воробей, вылетело - не поймаешь.

А тем временем, Бережной и Рокоссовский, попрощавшись с Кузнецовым, Василевским и Берией, остались на крыльце. А эти трое пошли не к легковым машинам, стоящим у ворот, а совсем в другую сторону, где бойцы уже снимали брезент со странного аппарата с двумя винтами над кабиной, отдаленно напоминавшего автожир.

- Присаживайтесь, товарищ Симонов, - майор госбезопасности Санаев придвинул мне стул, а сам отошел к окну, - Вы хороший поэт и писатель, в этом я совершенно согласен с товарищем генерал-майором...

- Товарищ майор госбезопасности, я журналист, поэт, но не писатель... - возразил я.

- Писатель, писатель, - мягко проговорил генерал-майор Бережной, - Пусть даже пока вы этого и не знаете. - я боялся заглянуть в его глаза, этот человек с повадками тигра меня пугал. Наверное, я должен был бы больше опасаться майора госбезопасности Санаева, но он был насквозь понятен, он был свой, как и военком бригады, бригадный комиссар Брежнев, что оперся спиной о стену рядом с раскаленной буржуйкой.

Я задумался, пытаясь разобраться в своих ощущения. Вот он генерал-майор Бережной... Чувствовалось я в нем что-то такое, чужое. Трудно представить себе войну более страшную чем Испания с ее бомбежками Мадрида и Герники, чем Халкин-Гол, чем Финская война, чем эта война уже названная Великой Отечественной с сотнями тысяч погибших советских людей. За спиной товарища генерал-майора и его бригады была еще какая-то еще, более страшная война. Страшная не столько силой оружия, а бессмысленностью и беспощадностью. Я видел как наши красноармейцы и краснофлотцы искренне ликовали в Севастополе при сообщении о победе под Ялтой и освобождении Крыма. Фактический автор этой победы был собран и напряжен как сжатая пружина. Я задумался над "загадкой Бережного", когда воздух потряс внезапный выкрик такой силы, что звякнули стекла, - Ха!!! - кричало не менее сотни мужских глоток.

- Подойдите, подойдите, товарищ Симонов, это очень интересно... -- подозвал меня к окну майор госбезопасности Санаев. Зрелище за окном, выходящим на противоположную от машинного двора сторону, было фантасмагорическим. Представьте себе - температура воздуха от силы плюс пять, дует ветер и моросит дождик. Несколько сотен молодых людей, голых по пояс, мускулистых, в сдвинутых на ухо черных беретах выполняли странные упражнения. На привычную армейскую гимнастику это было не похоже, скорее уж на какая-то разновидность восточного кулачного боя. Вместе с ними тренировались и более привычные мне краснофлотцы, в нательных рубахах и бескозырках с зажатыми в зубах ленточками.

- Рукопашный бой, тренировка, - ответил генерал-майор на мой невысказанный вопрос, - Знаете, немцы всех тех кто участвовал в рукопашных схватках с нашими моряками и выжил награждали особым знаком...

Когда немцы встретятся с бойцами прошедшими нашу подготовку, то награждать им будет некого, ибо не выживет никто. Не подумайте ничего дурного, наши красноармейцы и краснофлотцы это отважные, упорные, героические бойцы. Честь им и слава в веках. Но им и их командирам очень не хватает боевого опыта. Но это дело наживное, и у нас есть возможность дать им его... - генерал майор задумался, - Поймите, товарищ Симонов, двадцать шесть миллионов потерь - это астрономическая цифра.

И тут я не выдержал, - Товарищ генерал-майор, какие двадцать шесть миллионов? - В конце концов, кто вы и откуда?

- Товарищ майор, - Бережной повернулся к майору госбезопасности Санаеву, - объясните товарищу журналисту, кто мы и откуда, а так же то, какова будет поставленная перед ним боевая задача. У нас так, Константин Михайлович, - повернулся он ко мне, - попал к нам - будешь сражаться в общем строю и не важно кто ты, журналист, особист, или политработник... Все работают на Победу. Ведь так, Леонид Ильич? - военком бригады мрачно кивнул. Круги под глазами и осунувшееся лицо, показывало, что доставалось ему здесь немало. Но, в конце концов, кому сейчас легко?

- Товарищ Симонов, - майор ГБ Санаев сел напротив меня и провел ладонью по лицу, снимая усталость. - вы присаживайтесь, так будет лучше, можно сказать безопаснее. То, что вы сейчас услышите, является, может быть, самой большой тайной СССР на ближайшие несколько лет. Потом, это уже не будет играть какой либо роли - или мы сумеем победить наших врагов, или нет - важность этой информации будет уменьшаться с каждым часом. Но сейчас это самая большая тайна... Вы поняли меня? - я кивнул, - Ну и отлично! - Слушайте.